С дверью захлопнулся и
ноябрь. Здесь было тепло.
Только из аэропорта, они
жадно упали за первый столик и прислушались. Из-за барной стойки ее голос.
Позже, сквозь красное вино
им показалось, что она сама была здесь: без одежды, с гитарой. Длинные коричневые волосы, французские скулы. Однажды они играли с ней.
Ma
jeunesse расслабила
их голоса, простуженные ветром и долгим молчанием. Пять лет длилось это
молчание, пять лет они не держали в руках инструменты. Разводились, пили,
понемногу сходили с ума.
Молчали.
И теперь вдруг заговорили.
Там, где играли оркестром на тонущем корабле в последний раз. Пять лет назад.
Нужно было только вернуть,
только воссоздать тот мир.
И тогда то ли взрыв, то ли
шутка, то ли выстрелы и битое стекло. И что-то упало в бокал, невидимо
растворив красное вино.
А кто-то в черном продолжал стрелять,
словно у этого был какой-то смысл, словно они были еще живы, словно их мир все
еще существовал.
