All original work © 2009 - 2023 Alexey Provolotsky

29 October 2017

ПОЕЗД ПО НАПРАВЛЕНИЮ В ГАВР



Прежде, чем она села в поезд, ей захотелось с него сойти. Еще на вокзале Сен-Лазар. Еще в парижском метро. Еще тогда, в музее Орсе. Но теперь, в тесном заточении руанского пейзажа, она мысленно порывалась открыть окно и выпрыгнуть на полном ходу.
  
Они встретились в Орсе у дальнего входа, того самого, где пакистанцы забрасывали тебя зонтами по два евро, и грубо о чем-то шутили, когда ты молча проходил мимо. Ее поразило то, что он опоздал. Что он выглядел не так, как она представляла. Что он не извинился, и вообще говорил довольно мало. Только протянул ей сценарий, который она тут же преступно спрятала в черную сумку, специально для этой цели купленную два дня назад на рынке в Бельвиле.    
  
Она пыталась вслушаться в его дыхание, но дыхания не было. Кожа была бледной. Глаза казались бесцветными. Он молчал. Они ходили по старому зданию французского вокзала, по лучшему музею Европы, бесшумно смотрели на портреты Сезанна и американские снимки начала прошлого века. Ей нравился мальчик с черно-белой фотографии Льюиса Хайна, и она сказала ему об этом. Холодные кирпичные стены фабрики Хилла, 1909 год. Бывали старые виды, в которых хотелось побывать. А еще больше хотелось посмотреть в глаза мальчику, который, казалось, мог рассказать миллион историй в свои неполные десять лет. Он посмотрел на фотографию и ничего не ответил.

Возможно, она не подходит. Они разочарованы. Она не прошла первый этап. Им не понравилось видео, которое она выслала. Да, но в таком случае зачем он отдал ей сценарий? Зачем купил билет? Зачем снял для нее самый дорогой отель в Гавре?

Кажется, прошел час, прежде чем он обратился к ней. Они были на втором этаже, рядом с ее любимыми картинами Клода Моне и беспокойными китайскими туристами, когда он спросил, видела ли она "Происхождение мира" Курбе.

Она сказала "нет". Она действительно ни разу не видела этой картины, хотя была здесь в пятый или шестой раз. "Пойдемте", сказал он. Казалось, он знал самый короткий путь. Он знал.

"Расскажите, о чем вы думаете. Первое, что приходит в голову".

А ей было страшно. Именно страшно. Страх превозмогал неловкость и смущение, заполнял собою каждый вдох и выдох, и, казалось, был один лишь способ от него избавиться. Рассказать ему то первое, что пришло в голову. А именно: воспоминание. Тот первый год в Сорбонне, когда она влюбилась в сорокалетнего преподавателя литературы, и задержалась после лекции, и, запустив пальцы в густые волосы, просила посоветовать книгу американского автора. "А кто вам нравится из уже прочитанных?" спросил он. Она сказала Гор Видал, и он сказал Генри Миллер. И уже когда она выходила из лекционного зала, он прокричал ей вслед: "Тропик Рака".

"Я прочла лишь семнадцать страниц", сказала она, продолжая вспоминать и стараясь не видеть перед собой ничего, кроме цветов, красок и линий, хотя во всем музее Орсе не было угла и не было зала, где можно было укрыться от этой картины. "Я не пошла на следующую лекцию. Я боялась его взгляда, но еще больше я боялась показать ему свой. Понимаете?" Казалось, он слушал, но, Господи, зачем она все это рассказывала? Теперь, через пять лет после Сорбонны, после двух эпизодов третьесортного французского кино? "Но когда я пришла, он посмотрел на меня так тихо, так спокойно. Так, словно ничего не произошло. Словно едва узнал меня".

"Съемки будут в Гавре. В дороге посмотрите сценарий", сказал он напоследок, после чего дал ей адрес и коротко поцеловал в щеку. И она вспомнила, как утром, когда закрывала дверь маленькой однокомнатной квартиры, которую снимала с подругой, она пообещала себе, что скажет "нет", если поцелуй продлится более трех секунд.

В метро она все еще думала, что может отказаться, что может развернуться и поехать домой. Сказать подруге, что передумала. Выбросить билеты. Стереть номер телефона.

Даже теперь, когда она прочла сценарий (краснея, а затем бледнея), она все еще верила, что может остановить эту милую девушку с кофе и круассанами и попросить помочь ей выбраться из поезда. Показать запасную дверь, вывести через черный вход. Кажется, она верила даже в тот момент, когда решила сказать "нет" тому, кто встретит ее на железнодорожном вокзале в Гавре.

И даже тогда, когда никто не встретил ее на платформе, и она нащупала адрес в кармане пальто, и отправилась искать улицу и номер дома, которые три часа назад, в музее Орсе, ей передал человек с тихим, спокойным взглядом - даже тогда она верила, что книгу еще можно закрыть. На любом слове и на любой странице.