АМЕРИКАНЕЦ В ПАРИЖЕ

Он вдыхает сирень, он пьет французское вино. Он. Американец в Париже. За одним столиком с ним, на террасе бульвара Сен-Мишель, сидит огромный австралиец в яркой рубашке и о чем-то рассказывает. Австралиец говорит долго и неряшливо, перебивая слова широкими гласными и коктейлем Негрони. Джек совсем не слушает и едва различает слова, однако австралийцу все равно. Он пьян и завтра утром улетает в Мельбурн. Ему наплевать на сирень. Зачем вообще он здесь?

Зачем. В последнее время Джек только и делает, что задает себе этот вопрос. Например, зачем было ехать в Париж. Он закрывает глаза и видит профессора музыки из Беркли, который входит в лекционную аудиторию в черной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Когда он заходит, ты слушаешь. Ты откладываешь карандаш в сторону, и губы застревают на полушепоте. И вот они вырываются, эти слова, вместе с коротким выхлопом никотина, который он даже не пытается скрыть мятной конфетой: "Если вы всерьез решили заниматься музыкой, путешествуйте".

Кажется, вся причина быть здесь укладывается в этой фразе. Фразе, которую трудно забыть, и ради которой пришлось продать альтовый саксофон - точную копию того, на котором играл Орнетт Коулман. И все-таки... почему Париж?

"Почему Париж?" спрашивает Джек.

"Почему Париж...", пьяно задумывается австралиец.

Наступает тишина, и Джек снова думает про сирень, цветение которой застал в этом городе. Его мысли разлетаются по бульвару, вместе с миллионом французских голосов, от которых вино кажется крепче. Джек думает о том, что прочитал однажды в книге: сирень - это упущенная возможность. Как свидание без горячих губ. Как поход в музей, когда не удается украсть ни одной картины. Она расцветает, и ты радуешься, и ты забываешь. А затем, однажды утром, она сморщенно падает на землю, и ты снова чего-то не сделал и что-то упустил.

 

Он хочет объяснить все это австралийцу - у него есть чувство, что австралиец здесь не просто так. Что была причина, почему полчаса назад он расслышал американский акцент и подсел к нему.

 

"Я тоже улетаю домой, через два дня", говорит Джек. "Скажите... у вас есть чувство, что вы все получили от Парижа?"

Слова усыпляют австралийца, но он находит в себе силы сказать:

"Нет... А какой смысл?"

Джек не знает, следует ли говорить дальше. Он дышит глубоко и думает о Париже, а также о том, что он в этом городе - просто еще один американец. Пародия. Клише. Черно-белая мелодия Гершвина. Он думает о музыкальном колледже Беркли, он спрашивает себя "зачем". Он думает о том, как провалил экзамен по теории. О том, что вскоре ему предстоит вернуться назад и принять решение о своем будущем. А еще он думает о том, что все, о чем он помнит из поездки, - это шумные английские подростки из бара на площади Бастилии, которые пытались втянуть его в разговор про марихуану и второй альбом группы Libertines. 

"Я заплачу", говорит австралиец и медленно поднимается. Кажется, он вновь трезвый, или это вечерний воздух жаркого Парижа: "Вы никогда не бывали в океанариуме?"

Так, что на следующий день Джек отправляется на улицу Альбера де Мена и останавливается у одного из гигантских аквариумов. Тихий Океан, Австралия. Он здесь оттого, что завтра вылетает самолет в Бостон, и все как будто заканчивается. Но ему хорошо здесь, и он восторженно смотрит на бесформенные привидения медуз, многие из которых напоминают ядерные взрывы.

На полу, у таблички с названиями рыб, сидит маленькая девочка и громко рыдает. Ее мать сконфуженно о чем-то рассказывает работникам океанариума и другим беспокойным людям. Джек подходит ближе, и внезапно слышит ломаный английский, на котором она объясняет немецкой паре, что девочка мечтает увидеть морскую звезду. Однако проблема в том, что морская звезда спряталась за камень и отказывается выходить. Девочка не хочет идти домой, пока не увидит звезду, и пара долго пытается ее успокоить. Они говорят громко и по-немецки, и девочка начинает плакать еще сильней.

Тем временем, вокруг собирается толпа, и силой мысли все пытаются заставить морскую звезду выйти из-за камня. Ничего не происходит, и тогда Джек кричит "А вот же она!", и показывает в левый угол аквариума. Все взгляды устремляются туда, и на мгновение девочка перестает плакать. Затем она смотрит на Джека, со страстью и недоверием. Она готова зарыдать вновь, но Джек еще раз взмахивает руками, и по-английски говорит "А теперь она здесь. Ну вот же, смотри!" Он начинает описывать движения морской звезды, и девочка не упускает ни одного его жеста. Вокруг ничего не происходит. Вокруг Джека абсолютная тишина.

Все продолжается две или три минуты, в течение которых девочка перестает плакать, и однажды вскрикивает: "Oui, oui, je la vois! Je vois l'étoile de mer!" И бежит в сторону другого аквариума. Все в замешательстве, но понемногу начинают расходиться. Мать девочки благодарит Джека, и очень долго жмет его руку, и на всякий случай спрашивает, видел ли он морскую звезду. И Джек на всякий случай говорит, что да, видел.

А затем, по дороге в отель, он снова смотрит на сирень, и впервые за неделю пытается не дышать так глубоко. Это его последний вечер в Париже, и она все равно не успеет отцвести. Она останется навсегда, потому что завтра утром он улетает домой. Он думает про английских подростков, про австралийца и французскую девочку, и он точно знает, что обязательно купит вновь этот чертов саксофон.