Мало что может сравниться с тем чувством лирической тревоги, когда ты поднимаешь глаза и видишь небо, так неожиданно потемневшее от черных разводов птиц. Эти беспокойные кричащие стаи проникают в сердце каким-то неясным беспокойством. А особенно в пасмурный день. А особенно в сердце какого-нибудь там поэта.
Поэт боялся этих птиц. Птицы тревожили поэта. Холодное, неуютное ощущение страха, словно предчувствие чего-то несбыточного. Натерпевшись всего этого кошмара, поэт приходил домой, намертво закрывал дверь и писал свои стихи.
Хорошие стихи, но этот страх… Временами поэта мучила бессонница, временами поэт просыпался глубоко после полуночи, с тяжелым, отрывистым дыханием вспоминая тех птиц.
А наутро он видел их вновь. И вновь тревога, страх… И вновь стихи, поздним вечером, за закрытой дверью… И вновь тревога, страх…
И однажды поэт решил избавиться от всего этого: он решил написать поэму о птицах и о тревоге.
И он написал стихотворение. И страх пропал. Не было больше тревоги и не было больше птиц.
Не было птиц.
Поэт заглядывал в глубину неба, но ничего не было. Не было тех черных волн, разрывающих тревогой все внутри. Не было предчувствия несбыточного. Была пустота. Пустота в небе, пустота на страницах в столе его комнаты…
Поэт все чаще заглядывал в небо, словно в поисках чего-то. Но ничего не было. И однажды, когда он особенно сильно запрокинул голову в своем странном поиске, его сбила машина.
No comments:
Post a Comment