Кудрявые локоны на голове молодого писателя горделиво и бесстрашно сверкали на солнце. Молодой писатель шел с высоко поднятой головой и никого не боялся. Не боялся оттого, что каждый, кто шел ему навстречу, догонял его, обгонял его или даже заговаривал с ним, уже, казалось, был описан им. Быть может, в старом рассказе. Быть может, в новом, сегодняшнем.
И символы. Всюду и теперь молодого писателя окружали символы. Окружали или водили хороводы – это уж было ему решать. В темном вечернем доме зажженные окна складывались в совершенно четкий знак вопроса. Ворона выхватила кусок хлеба прямо из клюва голубя. Символы, символы, как чайки над морем. Молодой писатель отпускал свой острый, властный, чуткий взгляд то в одну сторону, то в другую: автобус №13, дом 22 (ему было 22), на висящем знаке была цифра «33» (конечно же, возраст Христа). Молодой писатель увидел пустую руку нищего, набитую шляпу уличного музыканта; увидел мальчика с трепыхающимся на ветру отцовским зонтом; увидел стоптанные деньги на земле; увидел голову на подносе… Но стоп. Вот здесь стоп. Не было этого, не могло быть. Не было головы, подноса. Не символ – просто показалось. Но нет, поздно: не показалось. И прежде, чем молодой писатель успел отвернуться, он увидел, что это была голова Иоанна Крестителя. Молодой человек замер, побледнел.
Где-то невдалеке раздался голодный лай собаки.
No comments:
Post a Comment